!!! Зеленоградец в Нью-Йорке. Пятой годовщине трагедии посвящается

Пять лет назад, 11 сентября 2001 года захваченные арабскими террористами самолеты врезались в знаменитые «Твин Тауэрс», башни-близнецы, символ Нью-Йорка. Эта трагедия унесла много жизней и навсегда разделила жизнь американцев на «до» и «после». Весь мир с ужасом, в шоковом состоянии наблюдал за новостями из США. У меня был еще и личный повод переживать: в Нью-Йорке в то время жил и работал мой друг, Егор Невский, зеленоградец, уехавший незадолго до этого работать по контракту в Америку. Накануне скорбной даты Егор любезно согласился рассказать свои впечатления о тех днях, об Америке, до и после войны.

— Как началось для тебя утро 11 сентября 2001 года?
— Так получилось, что за неделю до этих событий, в начале сентября, моя жена и дети поднимались на одну из башен Всемирного Торгового Центра: там были экскурсии для туристов. Один из нью-йоркских аттракционов, небесплатный, конечно. Лично я там побывать не успел, был занят на работе. Надо сказать, что эти башни-близнецы были, как минимум, вдвое выше остальных зданий в Нью-Йорке. Их было видно отовсюду. Они были символом Нью-Йорка, как Статуя Свободы является символом Америки. Утро 11 сентября я помню очень хорошо. Каждый, кто переживал что-то подобное, помнит такие дни буквально по минутам. Ранним утром мне было нужно ехать по делам в соседний штат Нью-Джерси, через Гудзон. В месте, куда я ездил, была смотровая площадка, под названием «Манхэттен Вью». Классический вид со стороны залива на Манхэттен, знакомый всем, без него не обходился ни один фильм или репортаж о Нью-Йорке. С частоколом небоскребов и двумя выдающимися далеко вверх башнями. Я как раз и оказался в этом месте. Когда я вышел из метро — увидел толпу людей, которые смотрели в сторону Манхэттена. Я не сразу понял, что случилось. Горела первая башня. Первая мысль была: случился пожар. Сразу вспомнил недавний пожар на Останкинской башне и про себя ухмыльнулся — не только у нас есть такие идиоты, которые могут что-нибудь большое поджечь. Потом я услышал, что в башню врезался самолет. Самого момента я не видел, и подумал, что речь идет о каком-то маленьком прогулочном самолете. Я быстро сделал свои дела и поехал обратно на работу. Получается, что географически мой путь на метро туда и обратно пролегал под башнями. Мне повезло, когда башни упали, все движение транспорта в Нью-Йорке было перекрыто, и если бы я задержался подольше, то остался в пути через реку, в Нью-Джерси и не попал бы ни на работу, ни домой. Когда я вернулся и вышел из метро на своей улице, горели обе башни. Люди на улице что-то говорили о самолетах. Когда я зашел на работу, столкнулся с девушкой, нашим дизайнером. Она очень громко кричала и плакала. Никто уже не работал, все пытались получить хоть какую-то информацию о случившемся. Телефонная связь и новостные интернет-сайты были перегружены. Я с трудом успел дозвониться домой в Зеленоград родителям и сообщить, что я жив. Связаться с кем-то по мобильной связи было практически невозможно, к телефонным будкам на улице стояли огромные очереди.

— А когда пришло осознание, что случилось что-то страшное, непоправимое?
— Из окна моей работы как на ладони было видно, как горят две башни, никто и подумать не мог, что они обрушатся. Я дозваниваюсь в Россию, в Зеленоград до своего папы, и он мне говорит: у вас одна башня уже рухнула. Только что по телевидению показали в экстренном выпуске новостей. Я смотрю, и вижу, что одна из башен еще стоит, а вторая… Ее НЕТ, только плотный вертикальный столб пыли. Совершенно мистическое зрелище. Как будто душа этой башни отлетает. И это было уже шоком. Они были огромные, там был бизнес-центр, много разных фирм и компаний, многие тысячи людей, работавшие там… Вторая башня рушилась на моих глазах. Стало понятно, сколько народу там погибает. Было абсолютно нереальное состояние.

— Ты успел сообщить своей семье в Нью-Йорке, что с тобой все в порядке?
— Со связью было очень плохо. Я смог дозвониться только до Москвы. А родители уже связались с женой.

— В этот и последующие дни Нью-Йорк находился в состоянии шока. Что происходило на улицах?
— 11 сентября начальство собрало нас всех в большом зале. Необходимо было поддержать, подбодрить людей. Чуть ли не у всех друзья, знакомые, родственники работали или в самих башнях, или в ближайших к ним зданиях. На следующий день никто не работал. Улицы были пусты. Все люди были подавлены. Никто не ожидал такого. Кроме всего прочего было страшно, особенно именно в этот день. Все боялись, что это может продолжиться. На разных сайтах, по телевидению постоянно шли сообщения: сколько самолетов в воздухе, что захвачено не три или четыре, а целых десять, что началась настоящая, реальная война. Шок. Сидим в нашем здании, тоже не очень-то маленьком, и обсуждаем: ну что, следующий самолет сюда, к нам прилетит, или нет.
Город понес огромные потери. Мы были приезжие, а у тех местных, кто жил там достаточно давно, почти у каждого кто-то пострадал. Даже у меня была знакомая, которая жила в одной улице от этих зданий, и ее дом был практически разрушен. Ее в это время, к счастью, не было дома. Это был абсолютно прямой удар. Трагедия коснулась всех.

— После этого ты с семьей не уехал из США, остался жить и работать. Что было на душе, когда шок прошел?
— После 11 сентября мы прожили там еще два года. Я не видел у людей ненависти, гнева. За время жизни в США я понял, что американцы — люди, очень похожие на нас. Жители Нью-Йорка похожи на москвичей. Большой разницы нет. К сожалению, в нашей истории в последнее время, и до, и после 2001 года тоже было много трагических событий. Есть стереотип, что мы разные. Западная цивилизация, что европейская, что американская представляет собой примерно одно и тоже, и она очень нам близка. Мы переживаем те же самые эмоции, и реакция людей весьма похожа. Если вспомнить события на Дубровке или, тем более, в Беслане, взрывы домов в Москве, то можно примерно представить себе, что чувствует человек в день трагедии, через день, через неделю, через месяц. Люди продолжают жить, но каждая подобная трагедия оставляет неизгладимый след. 11 сентября Америка оказалась впереди всех по количеству пострадавших от террактов, переплюнув все предыдущие и последующие события.
Люди везде одинаковые. И американцы не с рогами, и мы не с копытами. Главное, что я понял, живя в Америке: мир у нас очень маленький, и делить людей на своих и чужих — занятие весьма глупое. Мы живем в Зеленограде, но при этом — в Москве, в России, в Европе, на планете нашей. И если немного расширить кругозор, то окажется, что разница между Зеленоградом и Нью-Йорком не такая уж и большая.

— Как получилось, что ты уехал из Зеленограда работать в Америку?
— Идея поехать туда и поработать была у меня давно. Нельзя сказать, что я прилагал для этого особые усилия, но старался следить за происходящим вокруг, чтобы при случае не упустить такую возможность. Я закончил МИЭТ, по прямой специальности никогда не работал, сразу после окончания учебы стал работать программистом. Работал на Министерство Путей Сообщения. В 2001 году один мой старый знакомый по Зеленограду, который в середине 90-х уехал в Америку, предложил мне работу. Я, естественно, согласился.

Есть целый пласт людей-эмигрантов, которые рвались туда изо всех сил, уехать совсем, любыми способами, доступными или нет. Приехать, нелегально работать на бензоколонке или в Макдоналдсе. Типичный путь для очень многих. Я так делать совершенно не собирался. Я оформил контракт на работу, абсолютно официально. Оформление всех документов заняло около трех или четырех месяцев, после чего в июле 2001 года я приехал на все готовое.

— Ты устроился работать на какое-то совместное российско-американское предприятие?
— Нет, это чисто американская компания, которой больше 100 лет.

— Кроме твоего знакомого, там работали еще россияне?
— На тот момент он был один русский, я – второй. Потом появились еще двое.

— Как тебя встретила Америка?
— Первый раз, прилетев в Нью-Йорк, мне пришлось сразу же пересесть на другой самолет и лететь в Пенсильванию, где я оформлял контракт. Когда я вышел из самолета в здание аэропорта JFK, я услышал предложения: «Машинка недорого! Бруклин, Манхэттен!» на русском языке. Я же, естественно, летел из Москвы, и встречали наш рейс местные «бомбилы» из Бруклина. Вот так и встретила меня Америка.

— Что было самое сложное для адаптации в США?
— Сразу навалилась куча проблем, понятия о которых я не имел: нужно было оформить контракт на работу, открыть банковские счета, быстренько интегрироваться в американское общество. Слава Богу, в Америке все рассчитано на то, что человек приезжает и имеет подобные бытовые проблемы. Люди понимают, что ты не очень хорошо говоришь по-английски, не понимаешь базовые вещи, которые американец знает с детства. Повторяют, разъясняют, причем достаточно доброжелательно относятся.

— Нет предвзятого отношения к россиянам?
— В Америке это исключено, ничего подобного нет. Для тех, с кем я общался во время оформления документов, это работа. Ничего отрицательного.

— Расскажи первые впечатления от Нью-Йорка.
— Самое первое — мне дали адрес: Нью-Йорк, Манхэттен, метро «34 улица», дом номер N. Сразу возникла маленькая бытовая проблема, вроде смешно, но поймешь не сразу. У нас принято таблички с названиями улиц и номерами домов вешать на домах. Ты смотришь на угол дома и пытаешься прочесть названия. Я вышел из метро и тоже попытался это сделать. Не вижу, нет ничего. Что такое, ну не может так быть! Оказывается, там у них принято так: ровно на углу улицы, на перекрестке стоит мачта, на которой висят углом названия улиц. Мелочь, но таких проблем очень много.

— Ты сразу приехал с семьей?
— Я приехал один, у меня была поначалу основная задача снять жилье. Компания, взявшая меня на работу, жильем не обеспечивала. Они дали мне денежный кредит на обустройство, которого было достаточно для того, чтобы снять квартиру, но никакой помощи мне в этом не оказывали. Как выяснилось, снять жилье достаточно тяжело. Его не сдают кому попало. Есть, конечно, гостиницы, но это не совсем то, что было нужно. Я обошел очень много мест, потратил месяц на поиски квартиры, живя, тем временем, у своего знакомого.

— Ты брал в аренду машину?
— Машина в Нью-Йорке абсолютно не нужна. Я ездил исключительно на метро. Так делают все американцы, в чем я самолично убедился, возвращаясь поздно ночью из какого-то клуба. Я ждал поезда, и какая-то местная бабушка сказала мне: «Как же хорошо в Нью-Йорке! Метро работает круглосуточно». Это действительно так, в любое время можно доехать куда угодно, так что машина там нужна только для поездок за город.
Ровно через месяц, в августе, ко мне присоединилась моя семья, двое детей и жена.

— Твоя работа располагалась на Манхэттене?
— Нью-Йорк и Манхэттен — слова-синонимы. Нью-Йорк — это Манхэттен, Манхэттен — это Нью-Йорк. Все, что не Манхэттен, уже не Нью-Йорк. Я, допустим, снимал квартиру в Бронксе, который официально называется «NYC (Нью-Йорк Сити) 5 район», но на почтовом адресе ты указываешь «Бронкс». А в Бруклине — Бруклин. Если ты живешь в Манхэттене, ты пишешь «Нью-Йорк».

— Бронкс не является криминальным районом?
— Я жил в очень хорошем месте, район Ривердейл, там находится российское представительство ООН в Нью-Йорке. Там традиционно любят жить не эмигранты, а те наши люди, что приехали на работу: дипломаты, телевизионщики.

— Выходит, там получается некая русская диаспора?
— Нет, там просто приличный район.

— А работал ты в Нью-Йорке, на Манхэттене?
— Да. Там нет такого понятия, как в Москве: центр-окраина. Есть даун-таун, мид-таун, ап-таун, средний, нижний, верхний Манхэттен. Я был в среднем.

— Сейчас, в сентябре 2006 года, ты снова летишь в Нью-Йорк. На месяц. 11 сентября ты будешь на работе на Манхэттене. Удачно тебе съездить. Расскажешь потом свои новые впечатления об Америке, траурной и продолжающей жить?
— Да, конечно.

Напоследок Егор протянул мне листок бумаги со словами: почитай, может, пригодится. В качестве постскриптума воспроизвожу его целиком:

Город Нью-Йорк (NYC) — это оттяг. NYC — это приключение и развлечение. NYC не предназначен для того, чтобы прожить здесь долгую и счастливую жизнь. NYC — это трамплин, это стартовая площадка, это проходной двор. NYC — это табор цыган и пение безумных соловьев. NYC — ЭТО НЕ АМЕРИКА. NYC — это возможность заработать много денег, очень много денег, просто денег. NYC — это открывалка для зашоренных голов. NYC — это помойка, крысы, безумно красивые и ухоженные парки. NYC — это разноцветные витрины небоскребов, это маленькие домишки и крохотные ресторанчики, и это MacDonald’s. NYC говорит на испанском, китайском, русском и иногда на английском. NYC — это F*** YOU и это город Эдгара По, Марка Рибо и Джона Леннона. NYC — это биржи, банки, музеи, выставки, концертные залы, пивнушки, бродвейские мюзиклы, кинотеатры, магазины, платные мосты. NYC — это чистый воздух, белки, спортивные и детские площадки, облупленное и зашарпанное метро. NYC — это работа на любой вкус, особенно если у тебя есть голова или руки, это огромные очереди безработных в Мэдисон Сквер Гарден на ярмарку вакансий. NYC — это отличное образование, медицинское обслуживание, толпы тупых и необразованных граждан. NYC ненавидим всей остальной Америкой за то, что он не похож на нее, остальная Америка — это аккуратные деревушки без заборов и картофельных грядок. NYC — это отличный общественный транспорт, прекрасно устроенное автомобильное движение и вечная проблема с парковкой. NYC — здесь очень легко потеряться и прекрасная возможность найти себя. NYC — упорядоченная сетка из авеню и улиц, перерезанная вкривь и вкось Бродвеем. NYC — удобное место для всякого рода нелегально живущего работающего люда, да и вообще для иностранцев. NYC — это огромный EXPERIENCE (опыт). NYC — это то, что я хотел.

Алексей Коблов.
Эксклюзивные фото Нью-Йорка из архива автора.