!!! Владимир Кожекин: «Первичны эмоции»

Первым заметным концертом в 2008 году в Зеленограде стало выступление в ДЮЦ «Орленок» Владимира Кожекина, или «Вофки» Кожекина, как было написано на афишах, и его группы «Станция Мир». Те немногие зрители, что смогли в нелегкие для россиян праздничные дни добрести до клуба в 3-м микрорайоне, получили редкую у нас в городе возможность послушать почти двухчасовое выступление музыкантов самого высокого уровня.

Сам Кожекин входит в пятерку лучших у нас в стране исполнителей на губной гармонике, или «харперов», как их еще называют. После концерта мы немного пообщались с этим добродушным и улыбчивым человеком.

— Как концерт сегодняшний?
— Хорошо, радостно. Для 6 января даже и народу нормально. Я думал, еще не проснется Зеленоград абсолютно. Тем более, Зеленоград, Москва — одно и то же.

— А вы в этом году уже играли где-то?
— Не, у нас отдых, заболели сразу после Нового года, так что мы сидели, отдыхали все.

— Получается, это ваш первый концерт?
— Да, прямо первый концерт в году.

— Дело в том, что этот зал (прим. GNN: зал ДЮЦ «Орленок») не очень предназначен для электрических выступлений. Это первый на моей памяти такой концерт здесь в новейшей истории. Как вам удалось отстроить звук?
— Само помещение — идеальное. Если бы чуть-чуть посильнее колонки, вообще бы звук очень хороший был. В принципе, зал хороший. Здесь звукоизоляция, это очень редкая вещь, вот эти вот гофрированные стены. Все круто. Просто друзья здесь, с базы у них взяли немножко комбиков, барабаны, вот тебе и электрический концерт.

— Просто это немного необычно для этого зала.
— Ну, у нас такое электричество, не агрессивное.

— Я помню, что когда встретил впервые фамилию Кожекин на кассетах или дисках, там именовалось так: Вовка «Bluesman» Кожекин. Но еще без «ф» в имени, с «в» (прим. GNN: с некоторых пор на афишах стали писать: «Вофка Кожекин»).
— Да, было такое.

— Когда появилось «ф» — «Вофка»?
— Года два назад. Просто на день рождения на афише «ф» написали вместо «в». А «Bluesman» исчезло вообще еще году в 1998, наверное.

— Ну, я давно заметил, что у вас довольно разноплановая музыка, не только блюз, а и регги, и много чего еще.
— Да-да-да, с одним и тем же удовольствием играем с бардом Андрюхой Козловским, и с Герой Моралесом (прим. GNN: «Джа Дивижн», одна из самых популярных групп в стиле «регги»), и с Толиком Герасимовым джаз играем.

— Когда у тебя возникло ощущение, что владеешь гармошкой уже достаточно, чтобы чувствовать себя свободно и играть?
— На шестом году, во время домашних записей Умки и Сан Саныча Волгина, вот там. Была записана одна композиция, Сан Саныч Волгин там поет, она выходила на кассете «Безумки», такая кассета была.

— Помню-помню.
— Вот там первый раз я понял, что все хорошо.

— А к тому времени, сколько уже играл?
— Наверное, с 1992 года. А прямо концерты — с начала 1995. Это были всякие блюзовые проекты.

— Но это были больше варианты «джемовые», или участие в каких-то уже готовых группах, с готовыми составами, как я понимаю?
— Да-да, я просто заменял Мишу Владимирова в группе «Dance Ramblers», и по этому поводу стали приглашать поиграть с гармошкой. Я не думал тогда, что буду этим серьезно как-то заниматься. Серьезно все оформилось году в 1996, когда питерский поэт Дима Григорьев сказал: «Ну, теперь у тебя все понятно, что в жизни дальше будет, будешь музыкантом, все дела». Я тогда еще сам не знал.

— А группа «Станция Мир» появилась в 2001 году, как я понимаю?
— Да, примерно так. Вот этот состав ему — сколько? Три с половиной года. Прямо не меняющиеся эти четыре человека.

— А что за история о том, что ты увел музыкантов у Умки, причем всех?
— Нет, просто Умкин состав образца лета 1999 года — он стал составом Федора Чистякова. Потому что Умке не очень нужна была какая-то особая музыка, а мы как раз тогда в сторону джаза тяготели. Хотелось что-то такое, и сделали вот этот инструментальный проект с Федором Чистяковым. Собственно, вот сейчас из того состава, это в 1999 году летом было, никого со мною нет. Ванька Жук руку заиграл, теперь только поет, на еврейском языке, Паша Пичугин (бас) много где потом играл, с Пелагеей, никаких своих проектов сейчас у него нет, Гарик Багдагюлян сейчас играет с рэпером Тимати. Но, правда, вот этот состав тоже с Чистяковым играл, эта ритм-секция.

— Это тот период, когда Чистяков играл инструментал, когда он ничего не пел? Он же чуть позже запел снова. Ну, до этого-то он вообще не играл, по понятным причинам (прим. GNN: Федор Чистяков, лидер легендарной питерской группы «Ноль» в 1992 году был арестован за попытку убийства, после изолятора заключен в психиатрическую лечебницу, в общей сложности находился не на свободе более года. После освобождения стал ярым приверженцем Свидетелей Иеговы).
— Я его уговорил, он же в 1996 пытался делать некое возвращение с «Нолем», ничего не получилось, не принял народ. И потом в 1999 я его нашел, уговорил, что надо поиграть.

— Ты сейчас профессиональный музыкант? Ты живешь музыкой, зарабатываешь ей на жизнь и больше ничем не занимаешься?
— Да.

— Просто таких примеров не так много (прим. GNN: среди независимых от шоу-бизнеса музыкантов). Умка, допустим, живет таким макаром, играет себе и играет, гастролирует. Еще можно кого-то вспомнить, но очень мало. Как это вообще у тебя получилось?
— Инструмент крайне редкий.

— Гармошка?
— Ну да, конечно. Нас всего пятеро на всю страну. Просто повезло.

— Пятеро на всю страну, и ты в эту пятерку, естественно, входишь. А с какого момента?
— Вот 10 лет проводится фестиваль губной гармошки, который каждый раз собирает лучших. Прямо с первого раза.

— Но ты же, по-моему, еще и его организатор?
— С самого начала это было некое коллективное действие, потом больше я начал делать. Идея какая была? Уже с начала 90-х Михаил Петрович Соколов перешел с барабанов на губную гармошку и так и остается до сих пор патриархом губно-гармонического движения. И был весь пафос доказать, что вот, молодая волна, Мишка Владимиров, Саша Братецкий, Рома Гегарт покойный, я, мы вчетвером играем лучше, чем Петрович. В результате после второго, по-моему, гармошечного фестиваля отец мой вышел из зала, сказал: вы все — г..но, Петрович только хороший. Смешно было. Ну, Петрович сам как бы признавал, что да, конечно, вы все играете лучше, но никто из вас так не умеет держаться на сцене (смеется — прим. GNN).

— Про «Академию Блюза» расскажи, что это такое?
— Со следующего воскресенья начинаем курс таких музыкальных лекций в «Доме у дороги» перед джемом.

— Как это будет выглядеть?
— Кино, немножко трепа, немножко музыки, более-менее вот так. Сейчас первая лекция будет: фильм «Перекресток» с Рай Кудером, рассказ про лирику Роберта Джонсона от меня лично, с разбором и примерами, и немножко музыкальных фрагментов, кто как Роберта Джонсона играл в течение последних лет.

— Ты же переводчик по образованию, как и Аня Герасимова?
— Да. Только она литинститут оканчивала, а я — ин. яз.

— По поводу слова «академия». Понятно, что научить человека играть на каком-либо инструменте не так уж просто. Как человек может научиться играть на губной гармошке, кроме того, что он слушает записи?
— Понимаешь, обучение во всех таких «народных музыках», прежде всего, сводится к какому-то пониманию. Если разбираешься в материале, понимаешь какие-то основные принципы — так уже все хорошо. Собственно, вся идея этой академии была… Есть эти джемы в «Доме у дороги». На какой-то очередной джем я пришел, там молодой парень с огромной толпой его фанатов, человек 20, пришли всем классом, или группой институтской, не знаю, молодые совсем. Он для храбрости напился и вышел играть блюз на гитаре. Он пытался сыграть с последнего концерта Курта Кобейна песню, там, где он Лидбелли играет, «My Girl» (прим. GNN: у Leadbelly эта вещь называется «Where Did You Sleep Last Night?»). И вот он начал изображать Курта Кобейна совершенно чудовищным образом, пьяный. Со сцены его вроде как не уберешь, народ уходит из кабака. Знаешь, такое полное непонимание вообще.

— А можно такого человека хоть как-то научить? Понятно, что при наличии слуха, потому что при его отсутствии говорить о чем-то сложно.
— Да хоть заставить послушать. Это же просто культура некая.

— Есть какие-то школы в мире для игры на губной гармошке?
— Да, конечно. Вот я привозил в этом году Стива Бейкера, англичанина, который живет в Германии.

— А у нас в стране нет ничего подобного?
— Хорошей — ни одной.

— А в мире?
— Вот Стива Бейкера самый хороший учебник.

— Он же доступен, видимо?
— Да, и в интернете есть, и на сайте гармоника.ру, по-моему, выкладывали. Саша Братецкий по этому учебнику преподавал, и вот сейчас Саша Соловьев преподает.

— Я в свое время писал анонс крупного блюзового фестиваля для одного московского издания, долго ломал голову над названием, в итоге не стал мудрствовать и написал «На вдохе и выдохе», имея в виду игру на губной гармошке. Я не ошибся с названием?
— Ну, тоже хорошо. Дыхание.

— То есть, первично все же дыхание?
— Первичны вообще эмоции. Если умеешь передавать эмоцию. А так — гармошки самые хитрые существуют, пытаешься подделываться под человеческий голос, и все.

— Я слышал серию пластинок «Harp Attack», где гармонисты играют вообще без аккомпанемента, было довольно интересно. А с кем-то из мировых фигур, значимых харперов ты играл?
— Ой… С кем только «не» на одной сцене. Все, что в Москву приезжало. На эти фестивали (прим. GNN: фестивали губной гармоники) кто только не приезжал. Мы там джемуем как-то. Больше всего запомнилось — погиб в этом году парень, Гарри Примич, техасский блюзмен такой. Совершенно замечательный человек, приезжал года три назад, зимой мы его притаскивали. С ним много играли. А так — много кто.

— Ну и напоследок: станция «Мир»-то была затоплена несколько лет назад в океане.
— Ну, вот, а это ее подводное существование, видишь, аквариумное.

Беседовал Алексей Коблов