!!! Эдмунд Шклярский, группа «Пикник»: «Музыка — это наше детское увлечение, которое продолжается»

Группа «Пикник», которой в этом году исполнилось 25 лет, известна не только по своим альбомам, но и по зрелищным шоу программам, в которых бывают задействованы актеры, объекты и инструменты собственного изобретения. Перед концертом в клубе МИЭТ 12 ноября наш корреспондент пообщался с лидером группы, авторов текстов и музыки Эдмундом Шклярским, которому этой осенью исполнился 51 год.

— На афишах сегодняшнего концерта написано: XXV лет группе «Пикник». Полтора года назад вы играли в Зеленограде, в рамках тура «Королевство Кривых». Чем эти выступления отличаются?
— Во-первых, изменился внешний вид зала (прим. автора: клуб МИЭТ за это время стал больше похож на концертный зал, раньше он больше напоминал студенческую аудиторию), это упрощает жизнь зрителям и нам. Мы привезли сюда новые атрибуты, которые не показывали тогда, это несколько наших традиционных инструментов. Будет реанимированная живая виолончель, ходули у нас уже прижились, не можем от них избавиться и отказаться, и компиляция будет: если концерты у нас проходят под эгидой своеобразного 25-летия, то будут песни разных лет.

— А разве не весь тур посвящен 25-летию?
— Ну, например, концерты в залах, не предусмотренных для каких-то излишеств, там, где нельзя повесить декорации и показать те атрибуты, которые у нас есть — это просто концерты.

— А на сцене клуба МИЭТ мы эти излишества увидим?
— Само собой, все мы не можем повесить, кулисы это не совсем подразумевают, сцена узкая.

— Вы все возите с собой: аппаратуру, актеров?
— Аппаратура приехала из Курска, мы на ней работаем уже несколько концертов.

— Если вспомнить ваши концерты в 80-е годы, заметно, что сценография со временем сильно менялась, концерты превратились в настоящее шоу.
— В 80-е годы, насколько я помню, с нами на гастроли ездил театр брейк-данса «Терра Мобиле». Их было человек шесть, они все крутились на головах. Потом у нас появился огнепыхатель и другие персонажи. Но с тех пор, как в стране сгорело несколько клубов, пожарники более трепетно относятся к огню. И сейчас мы огонь не применяем.

— У вас есть свой режиссер-постановщик шоу?
— У нас никогда не было режиссера. Мы всегда боялись посторонних режиссеров.

— Получается, что вы все это придумываете сами?
— Это совместная мозговая атака, что реально осуществимо, а что — нет. Идеи совместные. Вот, к примеру, человек пускал огонь и до нас. И после нас пускает. И как раз в песне «Немного огня» он это делал под нашу музыку. Мы, как правило, используем те способности, которые есть. Допустим, сегодня с нами выпускники питерской театральной академии по специальности «куклы», они предложили свои идеи, часть их была реализована. То есть, это скорее исходит из того, с кем ты встретишься. И если это применимо и возможно, мы используем возможности тех людей, с которыми мы встречаемся.

— Кто-то заметил, что в рок-группах встречаются две формы отношений: демократия, как, допустим, у ранних «The Beatles», и диктатура, когда есть четко выраженный лидер. А как обстоят дела у вас?
— Я думаю, что к российской действительности мало применимы обе эти формы. История там (с «The Beatles») была такая: группа образовалась, пришел дядька со стороны, не музыкант, а финансовый гений, который сделал из них тех, кого сделал. Поэтому там были два конфликтующих организма. В советской действительности происходило иначе, музыканты совмещали и до сих пор совмещают функции музыкальные и организаторские. У нас это переплетено. Например, Марат Корчемный, бас-гитарист, занимается сайтом в Интернете. Леонид Кирнос, ударник, занимается билетами на транспорт (смеется), потому что он самый заинтересованный человек, хочет скорее попасть к себе домой и очень расстраивается, когда это не получается. Он не доверяет устроителям, и поэтому, раз уж его это больше всего интересует, ему это и доверили.

— Группа «Пикник» часто меняла имидж. В 80-е годы он был совсем другой: грим, лосины, прически.
— Тогда был грим. Лосины — это громко сказано, они были на одном человеке. С нами ездила парикмахер, барышня, которая по полчаса начесывала, гримировала тех, кто этого хотел. Тогда это было много у кого, если посмотреть питерских музыкантов, старые плакаты «Кино», «Алисы», много было такого, начесанного (смеется).

— Ваше 25-летие по времени совпадает с 25-летием питерского рок-клуба. Вы в нем как-то задействованы?
— Нет, не задействованы, потому что мы будем мерзнуть в Сибири, сейчас как раз смотрели, какая там температура. Будем передавать привет, мы записали послание потомкам. Будем заочно общаться.

— Вы же были одной из первых групп питерского рок-клуба?
— Да, но дело в том, что он потом прекратил свое существование. А название рок-клуба мы встречали в Стерлитамаке, куда нас возили, там есть деревянное здание, где живут 11 котов и заправляет энтузиаст, обычно разливающий портвейн. Последнее такое название (рок-клуб) мы слышали только там.

— Слово «готика» появилось в обиходе несколько позже, чем образовалась группа «Пикник». Но молодежь часто называет вас «отцами» готической музыки.
Реплика Марата Корчемного:
— слово «готика» появилось, вообще-то, в XII веке, в архитектуре.

— А вы, случайно, не имеете архитектурного образования?
— Нет, у меня была в Политехническом институте специальность «атомные станции», это не архитектура, а, скорее, какая-то начинка.

— На ваших концертах всегда можно увидеть «готично» выглядящих людей, и вас самих причисляют чуть ли не к отцам русского готического рока.
— Мы выступаем и на байкерских фестивалях, и таких вопросов к организаторам, почему они нас привлекают к этим действиям, мы не задаем. Когда тебя приглашают на какой-то фестиваль, это как на день рождения: приглашают Васю, Петю, а Машу не приглашают, например. Праздник готический — он, например, должен быть такой. Когда мы участвовали в какой-то готической вечеринке, там ходило несколько Мэрилинов Мэнсонов, один краше другого. Мы были одеты и выглядели иначе, но, тем не менее, по духу им это как-то близко.

— Вы разделяете свой сценический образ, и себя в жизни?
— Нет, не отличаем. Какие мы внутри есть, такие мы и выходим. Другое дело, что мы играем в очках. Но внутри мы не меняемся. Наверное, потому, что у нас нет дара перевоплощения. Иначе мы, может быть, были бы актерами. Когда нас при съемках клипа пытаются как-то задействовать, мы предупреждаем, что никакой мимики, ничего не можем сыграть (смеется).

— Ваша музыка звучала в кино? Я помню, песня «Пикника» звучала в сериале «Королевство Кривых».
— Сейчас планируется работа с тем же режиссером, Александром Якимчуком, саундтрек к криминальному сериалу «Закон Мышеловки», он должен скоро выйти.

— А новый альбом «Пикника» не будет называться «Закон Мышеловки»? Как уже получилось с «Королевством Кривых».
— Нет (смеется). Он будет называться «Мракобесие и Джаз».

— В конце сентября я общался с Валерием Кипеловым, он давал концерт у нас в Зеленограде. Он с большой теплотой отзывался о «Пикнике». А с кем еще из наших музыкантов у вас сложились дружеские или даже профессиональные отношения?
— И мы Кипелова с теплотой вспоминаем. Он как-то спел с нами пару песен. Вчера в клуб «Апельсин» приходила группа «Пилот». У них будет совершеннолетие, 10 лет, в «Юбилейном», они хотят, чтобы мы там спели какую-то песню.

— У нас в Зеленограде живет певица Инна Желанная.
— Знаю, она тоже вчера приходила на концерт.

— А вы с ней не работали?
— У нас был своеобразный концерт в ЦДХ, он назывался «акустический», и она пела, две песни, по-моему, или три. Или больше. Но мы это делали без репетиций. Концерт был снят на DVD, который, может быть, никогда и не выйдет. А может, и выйдет. По крайней мере, он был зафиксирован на носителе.

— Вы выступаете за рубежом России?
— Назвать это гастролями сложно, потому что мы попадаем в круг бывших соотечественников, это Германия и Израиль, два места, где можно, находясь в любом городе, очутиться среди своих, русскоязычных граждан. А еще, когда мы были в Мюнхене, туда приехал фотограф из Москвы. Никакого чувства, что ты находишься где-то за границей, нет. Это, скорее, какие-то туристические впечатления.

— В 2003 году выходил трибьют «Пикника», где многие музыканты сыграли ваши песни. В прошлом году Константин Кинчев сделал свою версию песни «Ночь». Как вы ко всему этому относитесь?
— Мы отстраняемся от комментариев, поскольку воспринимаем все это как музыкальный подарок. Если человек сделал и подарил тебе… Все подарки, которые мне дарят, например, вчера подарили какую-то куклу, девушка часто приходит на концерт и дарит деревянных котов, они все занимают свое место. Они все одинаково интересны.

— На официальном сайте группы можно почитать вашу прозу, посмотреть ваши рисунки.
— Рисунки — они применимы для оформления альбомов.

— Вы сами оформляете альбомы?
— Сейчас — да. Первая виниловая пластинка оформлялась знакомым художником, с которым я когда-то учился в школе.

— Вы ощущаете себя художником?
— Все дети рисуют. Я начал с карандаша, потом перешел на краски, но с художником себя не ассоциирую ни в коей мере.

— То есть, до выставок и буклетов не дошло?
— Нет, это самовыражение. Художник — это… Это художник (смеется). Для начала надо знать ремесло, учиться. Говорят, что играть на ситаре надо учиться всю жизнь. Это нам кажется, что человек извлек пару звуков из струн на ситаре, на самом деле, это для тех, кто понимает. И так же художник — он, наверное, для начала должен уметь рисовать. Знать какую-то азбуку.

— А вы не умеете?
— Я не умею. Я не могу нарисовать портрет! (смеется).

— Какие у вас складываются отношения со СМИ — радио, ТВ?
— Эпизодические, случайные. И с телевидением, и с радио. Но в этом нет ничего страшного. Наша жизнь, и гастрольная в том числе, началась, когда у нас не было ни одной трансляции, ни по радио, ни по телевидению. Были только записи, разошедшиеся каким-то способом по стране, по ларькам, по студиям звукозаписи. Как раз 25 лет прошло с выхода магнитоальбома «Дым», с которого все и началось.

— Понятно, что отсчет ведется от первого альбома. Но группа «Пикник» существовала и раньше, с 1978 года, без Эдмунда Шклярского.
— Мы и до этого тоже пересекались. Это все путается в каких-то историях.

— У вас есть какие-то симпатии в российской и иностранной музыке?
— Мы, в принципе, симпатизируем практически всем. С попсой не боремся. У каждого собственная жизнь. А иностранная музыка — это были источники, которым мы подражали, собственно говоря. И подражаем до сих пор.

— Это старая музыка?
— Мы слушаем и новое, где можно что-то полезное для себя почерпнуть.

— Т.е., вы следите за современной музыкой?
— Неважно, современная, или нет. Иногда можно услышать свежее, не именно сегодня написанное, а то, что ты раньше не слышал и можешь для сегодняшнего времени как-то разработать. Может быть неразработанный источник, который ты не знал.

— Получается, время не играет роли?
— Оно играет роль, но ты можешь интерпретировать то, что было разработано, применительно к сегодняшним звукам.

— И вы примерно этим и занимаетесь?
— Ну да, а что делать? Не мы же придумали музыку подобного плана. Хотелось бы, но ее придумали до нас (улыбается).

— Современная публика отличается от той, что была в 80-е годы? Что изменилось?
— Честно говоря, все изменения сложно наблюдать. Другое дело, если говорить о публике, некоторые одеваются в готические наряды. Это, скорее, происходит уже как театрализация, как на сцене, так и в зале.

— А если говорить не о внешнем, а о внутреннем, о том, как вас воспринимают?
— Во внутреннем — никакой разницы. Если говорить о стране, то разница была, раньше портовые города были более осведомленными и более горячими. Сейчас все это пришло примерно в одинаковое состояние. За исключением одного, есть такой заповедный город Киров, вот мы поедем туда и проверим, насколько он остался заповедным (смеется).

— Допустим, вы закончили заниматься музыкой. Что бы вы хотели делать потом, после «Пикника»?
— А зачем мне заканчивать? Я не хочу заниматься ничем, кроме музыки. И мемуары не хочу писать. Вот художник, он рисует, зачем ему предлагать: брось ты эти кисточки! (Смеется). Я не думаю, что художник или артист добровольно захочет от этого отказываться.

— Есть пример «Rolling Stones», они всю жизнь играют, возраст солидный, а прекращать не собираются. Жить на сцене до конца?
— По крайней мере, хотелось бы. Если бы мы хотели заниматься чем-то другим, параллельным, у нас шансов, при заслуге, так скажем, демократии, много. Можно водкой торговать, если ты хочешь заработать. Или, например, получить пулю в лоб. Нам как раз хотелось, поскольку гитары у нас шли параллельно со всем происходящим, сначала со школой, потом с институтом, наконец, это вытеснило все остальное.

— И стало профессией?
— Может быть, это не профессия. Для профессии, опять же, надо было учиться. Мы не поучили высших музыкальных образований. Это детское увлечение, которое продолжается. (Смеется).

Беседовал Алексей Коблов